Ряд случайных чисел [СИ] - Елена Павлова

Пока шли, я все на ее щиколотки под краем халата пялился. Мраморной белизны ножки! Пяточки, как яблочки! И лапками босыми — топ-топ! Холода-то от камня не чувствуют они. И тепла почти не чувствуют. Но хороши-и, дроу вам в подпол! Хоть и стервы, а хороши! Хреновы ребра! Блин!

— Вот, посмотрите, райн, — она открыла дверь в келью. Напротив двери окно с решеткой, за окном сад. Под окном тумбочка, вдоль левой стены кровать, на кровати кто-то лежит лицом к стене. В правой стене еще одна дверь, низкий комод, кресло-каталка. — Здесь кормлец, которого можно использовать, — она прошла по коридору дальше, открыла следующую дверь — А здесь пустая келья. Здесь вокруг больше никого нет, все пустует, так что можете не беспокоиться, работайте спокойно. Кири, детка, все будет хорошо, я скоро приду. С тобой останется райн Кенторин, он очень опытный Зовущий, он тебе все объяснит. Обязательно слушайся его и делай все, как он скажет, хорошо? Обещаешь? — Кири покивал. Кент с сомнением на него посмотрел, вздохнул, поморщился, погладил бок.

— Вы идите, райя, а мы уж тут как-нибудь… Главное — зелье ему приготовьте, а то, не знаю я, как ему будет…

Райя погладила Кири по макушке, улыбнулась, ободряюще покивала ему головой и ушла, оставив дверь открытой. Кири стоял набычившись, исподлобья глядя на Кента.

— Ну, что, — Кент уселся на низкую койку, — давай разговаривать? Ты Кири? — Кири мотнул головой.

— Ты хороший мальчик? — Кири неловко пожал одним плечом.

— Ты умный мальчик? — Плечо опять передернулось, лицо затосковало, руки затеребили края рукавов.

— Ты немой, что ли? — озадачился Кент. Кири молча помотал головой, подбородок предательски задрожал, нижняя губа поехала в сторону и вниз. Кент недоуменно смотрел на него какое-то время.

— Слушай, ты че — дурак? — наконец проникновенно спросил он.

— Не-е-ет, — заревел Кири, ежась, усовывая руки в рукава и отворачивая голову. Он сразу забоялся этого райна. Его райя вампир, но совсем не страшная. А этот райн не вампир, а страшный, и, видимо, очень-очень злой. И с Кири он не хотел знакомиться, Кири слышал через щелку, он детей не любит, и Кири он не любит, и вообще гадости говорит.

— О-ох, мальчик, — Кент страдальчески скривился, тяжело встал, подошел к Кири. Неловко опустился на одно колено, притянул голову мальчика себе на плечо. — Я тебя напугал, да? — Кири мотнул головой, размазывая слезы и сопли по белому полотну пижамы. — Ну, значит, обидел? Ну, прости старого дурака! Ну, не умею я с детьми, я и райе твоей так сказал. Своих-то у меня нет, и уж не будет, видно, при моей веселой жизни. Ну, не реви. Вишь, я еще и больной, потому, видать, и кажусь таким злобным, а так-то я ничего. Ну? — он слегка отстранил мальчика, заглядывая ему в лицо, вытер ему нос своим рукавом. — Ну? Мир? Ну, и вот!

Кири кивнул, все еще держа края рукавов в кулаках, ежась и сильно натягивая рукава на локтях.

— А че…го боль…ной? — спросил он, еще всхлипывая всем тощим тельцем после перенесенной бури чувств.

— А вот, вишь, незадача — сунулся я, куда не надо, три ребра сломал. Теперь болит, зараза!

— А в я…щик?

— Так дырки-то нет — куда гриб-то полезет?

— А сде…лать?

— Ну, ты, знаешь? Себе сделай, да? — прифигел Кент. Кири опять всхлипнул, готовясь зареветь. — Да не злюсь я! Тока, добрый ты мой, давай никому дырок делать не будем, ладно? Ну, и вот. Пойдем-ка лучше сядем, я тебе кое-чего расскажу, — он, зашипев от боли, встал, отвел Кири к койке — больше сесть было не на что — устроились рядышком, как два нахохлившихся воробья. — Вот тебе сказали, что ты Зовущий. А что это значит — знаешь? А это значит, что, если ты кого позовешь — тебя так или иначе услышат. Если ты простого человека Звать будешь — он про тебя вспомнит неожиданно для самого себя и захочет тебя увидеть. А если специально обученного, такого же, как ты, то ему даже можно что-то передать, просьбу о помощи, например. Вот, как ты, наверно, закричал, да? И к вам пришли, да? Ну, и вот.

— Пришли. Только мама уже… И папа… — он уже опять ревел. — Только тетка Рия оста-а-а…

Кент прижал его к себе, болезненно поморщился, но отстраняться не стал. Гладил по голове, потом к макушке щекой прижался, стал немножко укачивать.

— Ма-альчик! Тут такое, блин, дело. Вот, ты маму любил…

— А-а-а…

— Ну, и вот. Ты сегодня спать пойдешь, маму вспомнишь. Затоскуешь, ведь, а?

— А-а-а!

— И станешь маму Звать. Но мамы-то уже нет больше, понимаешь? И придет к тебе Тень, — интонация Кента оборвала рев.

— Кх-хакая … Тень? — Кири замер от предчувствия жути.

— Мамина.

— И … и что?

— А вот. Она делать будет все-все, что ты ей скажешь. Тока, вишь ты, на свой лад. Она, вишь ты, уже не человек. И не вампир даже, ей закон не писан, не понимает она, что хорошо, что плохо. Одно слово — Тень. Вот, к примеру, денег ты захочешь, скажешь Тени, вдруг к тебе в дверь стучат. Открываешь — а там твой сосед тебе свои деньги протягивает — сам, своими руками. Тока это он не сам такой добрый — это в него Тень вошла и им управляет. А когда она из него выйдет, станет твой сосед слюнявым идиотом, потому как съест его Тень-то. Понимаешь? И это уже не лечится никак. Такой, после Тени, он уже только в кормлецы годится. Понял? Ну, и вот.

— Но… Это ж мама! Она ж хорошая! Мама ж так не будет делать!

— А вот и позови ее! Вот, я сейчас отсюда выйду — и позови! А как совсем плохо станет — кричи «Ке-ент!», хочешь голосом, хочешь молча — я услышу. Ты литанию Жнеца знаешь? Не собьешься? Эт хорошо, вот, булавку возьми. Не застегивай, потом не расстегнешь, так держи, пригодится! Понял? Ну, и вот. Все, я пошел! — отдав Кири булавку, Кент стал медленно отступать к двери. Кири остался сидеть на койке, постепенно впадая в панику.

— Кент!

— Маму позови, маму! — несмотря на сломанные ребра, Кент резвым зайчиком метнулся по коридору — подальше, подальше, и за угол, и на лестницу, вот, теперь можно отдышаться. Кири остался один. Опять один! Почему от него все уходят! Это так обидно! Это так страшно! Он тихо заплакал, и сам не заметил, как начал Звать.

В воздухе посреди комнаты заблестела яркая точка, вокруг нее разрастался темный ореол. Точка распухала, как будто вытягивая свет из окружающего пространства, в комнате сгущалась тень. Кири заметил происходящее не сразу, а когда все-таки заметил — перепугался до немоты. Не только убежать — даже пошевелиться ему было страшно, даже всхлипнуть. В комнате стало почти темно, посредине маячила светлая полупрозрачная фигура.

— Я пришла. Чего ты хочешь? — голос звучал не в ушах, а прямо в голове. Кири передернуло — столько в нем было ледяного равнодушия. Он ощущался внутри, как холодные осклизлые пальцы, касающиеся сознания.